Заповедники и национальные парки: разница, управление, финансирование

Чем отличается заповедник от национального парка: реальные задачи и подходы

У большинства людей заповедники и национальные парки в голове смешиваются в одну кучу. На деле разница огромная. Заповедник — это словно хрустальная ваза, которой можно только любоваться издалека. Там вообще запрещено всё, что может так или иначе повлиять на природу: ни ягод собрать, ни костер разжечь, ни палатку поставить. Даже вход простым смертным обычно отпускается каплями — по разрешению, с экскурсоводом, либо через научные программы для избранных. Основная задача заповедников — сохранение экосистем в их диком исходном виде. Это не просто территория, заросшая травой — это целый мир, в котором звери не боятся людей, а деревья падают не от бензопилы, а от грозы или старости. В России таких территорий чуть больше сотни, и почти все они созданы ещё в советское время или раньше.

Национальный парк — штука более демократичная. Здесь уже можно гулять по тропам, кататься на велосипедах, а где-то и палаточный лагерь нельзя назвать дикостью. Но и тут действует важное правило: нельзя вредить природе, а придумать, как этого добиться, задача администрации парка. Например, в Кенозерском национальном парке даже проводят ремесленные фестивали и внедряют маршруты экологического туризма по старинным деревням. Основная цель национального парка — сочетание сохранения природы и безопасного отдыха людей. Допускается образовательная и даже умеренная хозяйственная деятельность, если она не разрушает уникальную природу.

Легендарный заповедник "Столбы" в Красноярске всегда приводят как исключение: здесь по старой традиции разрешены маршруты для скалолазов, но только на определённых условиях, с обязательной регистрацией. В "Куршской косе" — уже национальном парке — туристов пускают к дюнам, но только по мосткам, чтобы не погубить корневую систему трав. В заповедниках этого бы не допустили никогда. Важное отличие: в национальном парке часть территории может быть зоной строгой охраны, а часть — рекреационной, где появляется инфраструктура для людей. В заповеднике такой гибкости нет. Если нарушил правила — готовься к внушительному штрафу и вечному бану.

Если задуматься для чего создают заповедники, то всё крутится вокруг одного: оставить хотя бы крошку дикой природы нашим потомкам, не дав её съесть ни человеку, ни строительству, ни турбизнесу. Ещё в СССР в 1970-х появился принцип — "заповедник живёт по законам природы". В 2023 году, согласно Госдокладу о состоянии окружающей среды, только на особо охраняемых территориях удалось сохранить стабильное количество редких видов — за их пределами фауна стремительно беднеет.

По сути, если ты слышишь слово "заповедник", представь строгого сторожа на входе и надежный забор невидимого типа вокруг огромной территории. А вот в национальном парке всегда кто-то катается на велике, фотографирует рассвет или ведёт детей за руку по экологической тропе.

Как устроено управление заповедниками и национальными парками: разница в деталях

Многие удивятся, но у заповедников и национальных парков разная система управления. Заповедники — это полностью государственная история, практически военная по жёсткости дисциплины. Они подчинены Министерству природных ресурсов России через Федеральное агентство "Росприроднадзор". Директор — почти как генерал, только вместо солдат — инспекторы, научные сотрудники и often скромная группа смотрителей. Всё, от ведения летописи природы до установки новых камер для слежения за редкими зверями, согласуется по цепочке команд. Торижный пример — Кроноцкий заповедник на Камчатке, где без бюрократического согласования карандаш к уху не поднесёшь.

В национальных парках в теории немного больше свободы, хотя контроль торжествует и тут. Директор назначается по конкурсу, но сам парк решает: увеличивать часть территории для туристов, развивать образовательные проекты или расширять волонтёрские программы. Классный пример — Приэльбрусье. Парк активно привлекает местных жителей и предпринимателей: делают лавочки, навигацию, даже выдают гранты для стартапов в сфере экотуризма. Правда, если экология страдает — все развлечения тут же приостанавливают. Иногда в национальных парках появляются пункты аренды велосипедов, прокаты лодок, и даже кафе, но за этим строго следят инспекторы и экологические службы.

Штат в заповеднике скромнее, зато у каждого сотрудника — жесткая специализация. Научники фиксируют смену биоритмов животных, инспекторы патрулируют округа на снегоходах, а смотрители убирают только ту траву, которая перекрывает дороги согласно карте. В парке часть дел (от экотроп до уборки мусора) зачастую ложится на плечи волонтёров, особенно летом, когда наплыв гостей зашкаливает. В 2022 году, например, на Алтае работало более 800 волонтёров только в одном национальном парке.

Вот тут забавно: если в заповеднике инспектора встретят тебя с вопросом "Кто пустил?", то в хорошем национальном парке тебе предложат буклет и, если повезёт, кружку чая. Эта разница в культурном коде управления — прямая производная основной идеи: для заповедника — сохранить, для парка — сохранить и показать.

Планирование бюджета, согласование новых маршрутов, разрешение на научные работы — это всё органы управления решают отдельно для каждого типа территории. Причём в заповеднике гораздо сложнее внедрить инновации: педантичность и осторожность — залог успеха. В национальном парке — чуть больше гибкости для экспериментов, хотя бюрократия здесь всё равно отменяет полёт фантазии слишком вольных начальников.

Финансирование охраняемых территорий: от грантов до коммерческих туров

На деньги у заповедников вечная беда, а у национальных парков — вечный компромисс. Заповедник живёт на государственные субсидии с федерального бюджета. Тратится в основном на зарплаты сотрудникам, ремонт инфраструктуры, ведение учёта и частично — на проекты по изучению редких видов. Открывать экскурсии, устраивать праздник урожая, продавать ягоды или сувениры на заповедных землях запрещено. Сюда даже пожертвовали бы миллионы — использовать их по своему усмотрению администрация не может. Деньги строго целевые.

В национальном парке всё веселее — здесь дополнительные доходы не только разрешены, но и приветствуются. Главное, чтобы деньги шли "на благо" природы. Поступления идут из продажи билетов на посещение, сдачи домиков для гостей, экскурсионных маршрутов. Например, в 2023 году только "Сочинский национальный парк" собрал с туризма почти 170 миллионов рублей — почти половину от всего бюджета парка.

Рынок услуг растёт: заправки для электровелосипедов, прокат каяков, глэмпинги. В Карельском национальном парке "Водлозерский" есть даже мастер-классы по выпечке буханок на традиционных печах — часть выручки вкладывают в содержание экскурсионных маршрутов. При этом национальные парки активно борются за федеральные гранты, участвуют в окружных конкурсах и используют помощь спонсоров: часто крупные эко-компании или местные меценаты помогают деньгами или стройматериалами. В заповедниках подобное возможно только при строгом согласовании и под научные проекты. Например, в "Удоканском заповеднике" удалось провести исследования снежного барса совместно с зарубежным фондом, что увеличило финансирование на пять лет вперёд, но все проекты строго контролировались государством.

Вот пример показательный: в 2024 году "Кавказскому заповеднику" приходилось отказывать в пожертвованиях, если донор требовал устроить "пиар-тур", что запрещено правилами. А вот в национальном парке "Зюраткуль" благодаря краудфандингу построили детскую экотропу, собрав средства с жителей Челябинской области.

Мой приятель из Якутии, работавший в заповеднике Усть-Ленский, однажды рассказывал, как им годами приходилось выбирать: поставить новую камеру на гнездо орлана или латать крышу сторожки после паводка. А вот в национальном парке "Куршская Коса" уже привычно вкладывают в новые веломаршруты, современное отопление домиков для туристов, мобильные устройства для эко-работников, и даже в серию роликов для соцсетей, чтобы привлечь молодёжь.

Ещё интересная вещь — фондрайзинг. Многие парки развивают собственные благотворительные фонды, проводят экологические акции, продают сувениры с символикой животных. Например, футболки с изображением зубра из "Брянского леса" быстро уходят даже среди горожан — выручка идёт на прокорм зверей в зимнее время. Впрочем, все расходы и поступления обязательно проходят аудиторские проверки — чтобы ни копейка не ушла на сторону. По данным Минприроды, в 2023-м почти треть доходов национальных парков — это именно поддержка населения и бизнес-партнёров.

Совет напоследок: не доверяйте турфирмам, обещающим "зубровый сафари" в настоящем заповеднике — это незаконно. Организованный тур возможен только в национальном парке или специальной буферной зоне заповедника. Прежде чем ехать, загляните на сайт территории — там есть прозрачная информация о маршрутах, стоимости, правилах и даже телефон ответственного инспектора.

Главное — не забывать, что заповедники и национальные парки — это живые системы с разным характером и почти разными ДНК. Один охраняет, другой знакомит. Для кого-то это просто пара строчек в учебнике, а для кого-то спасённый островок детства или повод для семейного похода. Уже представляю, как Анна на майских всерьёз спорит со мной: "В заповеднике только зверям свободно!" — а сам я думаю, что такие места нужны нам не меньше, чем лесным жителям.